Наивных, развенчанных, в вечность не взятых.
С цитатами съездов, с Берёзкой и с БАМом,
Со складами по опозоренным храмам,
С борьбою за мир, со столовским компотом,
С Генсеком, кочующим по анекдотам,
Со Штирлицем, с очередями за пивом,
С народом, сплочённо-немым и счастливым.

А я я из времени семидесятых.
С Эйнштейнами на инженерских зарплатах,
С Ироньей судьбы, с Белым Бимом, с Таганкой,
С Арбатом, не ставшим туристской приманкой,
С Тверской, не пестрящей валютной натурой,
С великой несдавшейся литературой.

Да, я из того, из совкового теста.
И нет мне в сегодняшнем времени места.
И пусть не тупей, не слабей, чем другие,
Оно не простит мне моей ностальгии,
Оно не простит моего ретроградства,
Соплей романтических нищего братства.
Оно не простит. И не надо прощенья.
Мне в столб соляной на грозит превращенье.
Пока ярок свет над помостом фанерным,
Пока мне Надежду поёт Анна Герман.

Николай Александрович

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я — ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

А вы смогли бы?

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

Кукушкины слезы в полях
Добрую жатву вещают.
Серебристые тополя
Ветер на вальс приглашают.

Роза- злюка с ума свела;
в объятьях бабьего лета,
чутким нюхом чует пчела,
поспел ли взяток рассвета.

Ждет улова в пруду карась,
на песках закрапал дождик;
клубника кровью налилась,
и все чаще бухнут почки.

Точит время лезвия кос,
пролетело лето мигом.
Грохочут грозы. Чертов воз
катит в тартарары с милой.

1930 г. Аттила Йожеф

Кто славы проворонил зов
И друга обрести не смог,
Тот средь толпы своих врагов,
Как древний идол, одинок.
Стоит, угрюм и нелюдим-
Его любовь повсюду с ним.

1903 г. Джеймс Джойс

Я хочу поплакать под дождем,
Слез соленость ощутив губами.
Я хочу не думать ни о чем,
Душу не истрёпывать словами.

Отдохнуть... Отмыться от беды,
Пусть промокну - не дружу с зонтами,
Я хочу дождя и, чтобы ты
Не нарушил тишину шагами.

Не жалел чтоб, не хотел обнять,
Не смотрел в заплаканную душу,
Не пытался чтоб меня понять,
Нежность на меня свою обрушив...

И, промокшая, замерзшая совсем,
Под твое крыло приду сушиться,
И сама скажу, что насовсем
Я в тебе решила раствориться.

Кажется Стерва

И, еженочно умирая,
я рад воскреснуть в должный час,
и новый день — росянка рая,
а прошлый день — алмаз.

Владимир Набоков

Иду. А навстречу
Идут идиоты
Идиот бородатый
Идиот безбородый
Идиот ноздреватый
Идиот большеротый
Идиот угловатый
Идиот головатый
Идиот- из ушей пучки ваты.

Идет идиот веселый
Идет идиот тяжелый
Идет идиот симпатичный
Идет идиот апатичный
Идет идиот нормальный
Идет идиот нахальный
Идет идиот гениальный
Идет идиот эпохальный

Одни идиоты прилично одеты
Другие похуже- небриты помяты
Одни завернулись по- римски в газеты
Другие в свои чертежи и расчеты
Иные свой стыд прикрывают зарплатой
Иные ученостью эти- работой

Большие задачи
Несут идиоты
Машины и дачи
Несут идиоты
Идет идиот чуть не плача
" Несу я одни неудачи
Жена- истеричка
Начальник- дебил
И я- неврастеник
Себя загубил"

Идут идиоты- несут комбинаты
Заводы научные институты
Какие- то колбы колеса ракеты
Какие- то книги скульптуры этюды
Несут фотографии мертвой планеты
И вовсе невиданные предметы

Идут идиоты идут идиоты
Вот двое из них избивают кого- то
А двое из них украшают кого- то
Какого- то карлика и идиота

Идиоты честные
Как лопаты
Идиоты ясные
Как плакаты
Идиоты хорошие в общем ребята
Да только идти среди них жутковато
Идиотские песни поют идиоты
Идиотские мысли твердят идиоты
И не знают и знать не хотят идиоты
Что однажды придумали их идиоты

Идут работяги идут дипломаты
Идут коллективы активы и роты
И вдоль бесконечной кирпичной ограды
Идут идиоты идут идиоты
Играет оркестр "Марш идиотов"
Идут- и конца нет параду уродов
И кажешься сам среди них идиотом
Затянутым общим круговоротом
А может быть это нормально? Природа?
И есть и движенье и цель и свобода?
Недаром же лезли на ствол пулемета
Как листья осенние гибли без счета...

Так пусть же умру за мечту идиота
С блаженной улыбкою идиота

Генрих Сапгир " Московские мифы" 1970-1974 гг.
орфография автора

небо мое всегда синим бывало
и коль уж бывало
что его нынче мрачить хмурым взором
даже этот любил я
разлюбленный город

так и добро ко мне добрым бывало
и коль уж бывало
что ж его делать злей и дурнее
переметнуться к тем значит
задним числом кто умнее

зло со мной тоже так злым и бывало
и коль уж бывало
я посейчас сторонюсь интриганов
прежде стелившихся злыдней
вдруг осмелевших горланов

вера всегда мне лишь верой бывала
и коль уж бывала
то предоставьте по меньшей мне мере
жить как и жил до сих пор я
в этой своей глупой вере

Шандор Каняди орфография автора
Коложвар, декабрь 2000

Джеймс Джойс (август 1904)

Одеть тебя в шепот
Обнять тебя правдой
Ни меньше ни больше
Так нежно и сразу
Рискуя разбиться
Забыв все прогнозы
Открыв все границы
И выйдя из кожи!
До полумомента
До полураспада
Поверить в бессмертье
И падать и падать
Срываться как листья
Скрываться от судеб
Вторая попытка
А третьей не будет!
Листая ошибки
Стирая их память
Промокнуть до нитки
Смеяться и плакать
Вдыхать твое "можно"
Пить дождь твоей кожей
Я знаю не так все
Но так ведь должно быть!
До полумомента
До полураспада
Поверить в бессмертье
И падать и падать
Срываться как листья
Скрываться от судеб
Вторая попытка
А третьей не будет!
В тебе загораясь
И смехом и грустью
Дышать до потери
Сознанья и пульса
И нежное "можно"
Одев словно платье
И бусы как слезы
На нити объятья
До полумомента
До полураспада
Поверить в бессмертье
И падать и падать
Срываться как листья
Скрываться от судеб
Вторая попытка
И третьей не будет!

Ольга Ровная

Сколько лиц дорогих
Канет в ветре бессонном,
Сколько нитей тугих
Оборвётся со стоном.
Ни в глаза поглядеть,
Ни губами коснуться –
Всё лететь и лететь
Без надежды вернуться.

Защити, обними,
Мой товарищ бесценный,
Вот мы бьёмся одни
В паутине вселенной,
Наше время течёт
Сиротливо и немо,
А водитель – не в счёт,
Он бесплотен, как демон.

Он почти что незрим –
Чья-то злая причуда! –
О, куда мы летим
И зачем, и откуда! –
Он молчит, как немой,
Нас увозит от дома...
Почему я с тобой?...
Мы почти незнакомы.

Расплываясь в окне,
Серый снег расстояний
Станет болью во сне
И слезинкой в тумане.
Серый блеск автострад
Тронет лица тревожно,
И так близок ты, брат,
Что задеть невозможно.

Р. Абельская
1986

Зоряна

Когда ты уйдешь, будет слово - острей меча,
И станет гранит мостовой стонать и кричать,
Что в белом плену сновидений жива лишь ложь
В цветных лоскутах распутства, когда ты уйдешь.

Когда ты уйдешь, часовой разобьет часы
И тень в капюшоне бесстрастно возьмет под узды
Четверку страстей, что копытами бьются в дождь,
Она за тобой уведет их, когда ты уйдешь.

Когда ты уйдешь, станет полдень - полночной мглой,
Закатом - восход, вдохом - выдох, весна обернется зимой,
И кладбищем Тауэрским станет тот миг и век,
Когда ты уходишь, последний из рода Блэк.

Эол