В эпоху постоянных междоусобных войн в Китае жил простой крестьянин. Была у него единственная лошадь. И вот однажды она исчезла. Собрались соседи, каждый сочувствовал крестьянину: «Какая беда, единственная лошадь пропала!» Но крестьянин только сказал:
- С какой стороны на это посмотреть.
И что же? Вскоре беглянка вернулась и привела с собой целый табун диких лошадей. Соседи стали поздравлять крестьянина с удачей. А тот опять заметил:
- С какой стороны на это посмотреть.
Прошло некоторое время, и сын крестьянина, объезжая жеребца, упал и сломал ногу.
- Какое несчастье, — твердили соседи. - С какой стороны на это посмотреть, — ответил крестьянин.
Через несколько дней в деревню нагрянули чиновники и солдаты - забирать здоровых юношей в армию. У крестьянского сына была сломана нога, и его не взяли. Соседи радовались за юношу. Ну, а крестьянин, как всегда, произнес:
Единственный человек, уцелевший после кораблекрушения, был выброшен волной на маленький необитаемый остров. Он лихорадочно молил Бога о спасении. Каждый день высматривал горизонт в поисках приближающейся помощи. Однако, устав от тщетных надежд, построил шалаш из плавающих бревен, чтобы защититься от стихий. Но однажды он увидел жилище в пламени, гарь поднималась к небу. Немудрящие пожитки - и те были утрачены. Скитальца охватили гнев и горе:
- Боже, как ты мог так поступить со мной! — рыдая, кричал он.
Рано утром на следующий день его разбудил звон корабельного колокола: судно приближалось, чтобы спасти его.
- Как вы узнали, что я здесь? — спросил утомленный человек спасителей. - Мы увидели твой дымовой сигнал, - ответили они.
Никто не знает, что хорошо, а что плохо, пока не проживет жизнь до конца. Даже если единственный маленький шалаш сгорит дотла, это может быть дымовой сигнал, вызывающий спасительный корабль.
Однажды племя койотов пошло войной на племя волков. Койотов было очень много, а волков мало, поэтому койоты были уверены в своей победе. И вот ранним утром сошлись в одной долине койоты и волки. Койотов было такое множество, что они устилали землю долины гуще, чем трава. А волков было даже не разглядеть — так их было мало. Предводитель койотов крикнул волкам: — Нас больше, и мы победим. Лучше уносите шкуры, пока целы. Волки ничего не ответили, лишь оскалили зубы. И тут вдруг один волк вышел вперёд. — Эй ты, койот, — крикнул он, — зачем нам воевать друг с другом? После этой войны даже победители станут настолько слабыми, что любой сможет одолеть их. Давай лучше мы с тобой поборемся. Кто одолеет, тот и победил в этой войне. — Нет, — ответил трусливый койот, — в одиночку мы не воюем. Сила койота — в единстве. — Хорошо, — сказал тогда волк, — выставляй полсотни своих лучших воинов. Я один буду с ними бороться. Трусливому предводителю койотов понравилась идея, так он не хотел сам драться с волками, и он выставил пятьдесят самых сильных койотов. Те скопом налетели на одинокого волка и стали терзать его. Волк умело оборонялся, но всё же койотов было больше и скоро они повалили наземь смелого волка. Но и койотов стало намного меньше. — Ну что, — воскликнул довольный предводитель койотов, — я выиграл? Волк поднялся на ноги, отдышался и ответил: — Похоже, я немного не рассчитал свои силы. Но четыре десятка койотов одолею запросто. — Куда тебе, — ответил предводитель койотов, и выбрал сорок лучших койотов. И опять койоты все вместе накинулись на волка. Волк и в этот раз хорошо дрался и много койотов уползли, жалобно скуля, с перебитыми лапами и спинами. Но всё же койоты опять побороли сильного волка. — Ну уж теперь-то видишь, что мы сильнее? — сказал предводитель койотов. — Конечно, если вас четыре десятка на одного, — устало ответил волк, поднимаясь, — но уж тридцать койотов не сможет меня победить. И опять предводитель койотов выбрал тридцать лучших воинов, и они накинулись на израненного волка. Они кусали его и грызли, а волк лишь одному за другим ломал спины своими сильными челюстями. Но, в конце концов, волк упал совсем обессиленный. — Куда вам, волкам, с нами тягаться, — приговаривал предводитель койотов, подойдя к волку, который с трудом поднялся на ноги. — Выстою против двадцати, — сказал волк. — Да ты же на ногах еле держишься, — сказал предводитель койотов, — тебя и впятером можно одолеть. — Боишься? — усмехнулся волк, поднимаясь на кровоточащие, дрожащие от слабости лапы. И вот двадцать самых сильных койотов набросились на волка. Волк, шатаясь, отступал, хватая тех, кто вырывался вперёд. Однако битва продолжалась недолго — опять койотам удалось победить волка. — Ты слишком самонадеян, волк, — сказал предводитель койотов, — не смог одолеть даже двадцать койотов, а рвался сражаться с пятьюдесятью. — Ты лучше посмотри, скольких койотов я сегодня победил, — сказал волк, тщетно пытаясь подняться на ноги, — и подумай, стоит ли воевать с волками. Предводитель койотов обернулся и увидел, что самые сильные койоты лежат мёртвые или же жалобно скулят, зализывая раны. — Ну уж никак не меньше сотни, — лёжа сказал волк, не в силах поднять даже голову, — и ещё сотне я сегодня точно потреплю загривки. И тут предводитель койотов испугался и помчался прочь, а за ним побежали и все остальные койоты, которые могли бежать, трусливо бросив раненых и мёртвых.
Вот такая аморальная история приключилась у самого синего моря. Что делать, такое случается, и нередко. Будете в тех краях, сходите на морской берег, может и вам повезет.
У самого синего моря жил старик в своей старой, заросшей мхом землянке. Взяла как-то старика тоска зеленая, и пошел он на берег моря, захватив невод рыбацкий. Забросил он невод в пучину морскую раз, другой, а на третий попалась в сети рыбка не простая, а золотая. Ну, как обычно. И молвит ему рыбка человечьим голосом:
- Ну, что тебе надобно старче? Ведь уже все обговорили. Или опять старуха твоя житья тебе не дает? - Померла старуха-то, - вздохнул старик с тоской. - Сыро в землянке, хворала она в последнее время, да и немолодая уже была. - Да, жаль, - посочувствовала рыбка. - Хотя я не очень ее любила. Ну да о мертвых лучше никак, чем плохо. Один, значит, маешься? Может помочь чем, дедушка? - Помоги уж по старой памяти, матушка, а я тебя не забуду: свечку в церкви поставлю, - просительно посмотрел старик на рыбку. - Экой ты нехристь, старый! Разве ж за рыбу свечку ставят? Да бог с тобой, тебе по старости простительно. Сколько годов-то стукнуло?
Старик снял картуз, почесал макушку и махнул рукой:
- Забыл я, государыня рыбка, годы свои. Со счету сбился. - Ладно, сказывай, что за нужда у тебя, - нетерпеливо повела хвостом рыбка. - Один я, понимаешь. Совсем один. Слово молвить не с кем, душу излить некому. - Поняла я все, старый. Будет тебе собеседник, - подмигнула глазом золотая рыбка. - Собеседница. Иди себе домой, не печалься. А землянку мы тебе на избушку со всеми удобствами поменяем. А то, гляди, уморишь собеседницу. - Ой спасибо, милая! Век не забуду такой твоей доброты! - И дед засобирался в обратный путь. - Эй, пенсионер, погоди, - остановила его рыбка. - Тут такое дело, ты заходи, если чего, поговорим. А то в море разговорчивых немного - рыбы одни. Только сетку свою больше не бросай, всю ведь чешую мне ободрал, перед морскими жителями неудобно. Слово я тебе скажу заветное. Кликнешь меня, а я тут как тут.
Сказала она старику слово заветное и уплыла в синее море, а проситель наш отправился восвояси.
Вернулся, видит - не обманула рыбка; стоит избушка, да ладная такая: с крыльцом высоким, с трубой каменной да со всеми удобствами во дворе.
Заходит старик в горницу, а там девица сидит: не то, чтобы красивая, а не уродина, все при ней. Увидала хозяина, обрадовалась и давай ему рассказывать, как ждала его да что делала. За стол посадила, картошку из печи достала, а сама знай новостями ублажает. Разомлел дед от такого обхождения, сидит картошку в миске мнет, огурцами малосольными закусывает. А девица ему про соседей все сплетни доложила и на международную обстановку переключилась: там тебе нефть дешевеет, тут кризис приключился, а в стране заморской президента на царство определили, черного и внутри и снаружи.
К вечеру у старика от этих разговоров головная боль приключилась со звоном в ушах: уж больно говорливую девушку ему рыбка устроила. Три дня терпел дед эти разговоры, а на четвертый, утречком, потихоньку, не будить чтобы, за дверь вышел и к морю направился. Там он слово заветное молвил, и явилась пред ясны очи его старая приятельница-рыбка.
- Ну, как, дедушка, скука прошла твоя? - зевая спрашивает. - Прошла то она прошла, да сил моих нету больше. Трещит сорока эта, словно заведенная. Пухнет головушка, боюсь в уме повредиться от басен ейных. Выручай, соседушка, не дай погибнуть от разговоров пустых. - Вот те на! - удивилась рыбка. - Хотела как лучше, а получилось как всегда. Так чего ж ты хочешь, если разговоры тебе уже надоели? - Видишь, дело какое, - старик краской пошел. - Стосковался я по ласке женской, по теплу телесному, - стоит и как школьник ножкой землю ковыряет от смущения. - Ишь ты, дела какие! - присвистнула рыбка. - Верно говорят: седина в бороду — бес в ребро. Ладно, я понятливая, никак тоже женщина. Иди себе, не переживай.
Старик, не веря такому счастью, чуть не вприпрыжку домой наладился. А там-то! Дети, быстро уши заткнули! Девица там сидит, вся из себя выдающаяся: на груди крестик золотой аж горизонтально лежит, бедра, круты невозможно, и зазывны, тело статное все из платья наружу просится, щеки красным полыхают, губы, как две сливы, к поцелуям просятся, а глаза большущие да зеленые жгут насквозь и, будто, молвят: «Вот она я, вся твоя!».
Пот прошиб старика и, не видя свету белого, бросился он к соблазнительнице, будто молодой, а она уж тут как тут, сама навстречу бежит, торопится. И постель уже расстелена, и печка жарко натоплена, и окна занавешены от любопытства соседского.
Три дня и три ночи предавался утехам старый: вот как нужда довела, тут и годы не помеха, и хвори все как рукой сняло. Но к исходу третьего дня понял он, что протянет ноги вскорости от марафонов этих сексуальных, а девице все давай и давай. Она и травы всякие ему заваривала для поддержания силы мужской, и заморское снадобье у купцов выпросила - виагрой называется. Да только силы нет больше в организме дедовом.
Как заснула она, под утро на четвертый день, выполз старый любовник на крыльцо и, собрав последние силушки, добрался до берега морского. Едва вспомнил слово заветное и прохрипел слабым голосом вынырнувшей из морской пучины рыбке:
- Спасай, голубушка! Погибаю безвинно! Замучила ненасытная меня. - Ну, так уж и безвинно, - усмехнулась рыбка. - Поди, не одни мученья-то принимал. Да что делать, избавлю тебя от насилия по-соседски. Чего ж тебе такого подобрать-придумать? - Ой, рыбонька милая! Не надо мне сексу этого и болтовни бабьей не требуется больше. Вот если будет такая возможность, простую мне бабенку справь, добрую и заботливую. И ну их, этих молодух, не по мне они уже. - Ладно, сосед, оправляйся-ка ты домой. Будет тебе заботливая, - задумчиво молвила, уплывая, золотая рыбка. - Неужто и я в старости такой стану? Не дай бог.
Дома старика ждал порядок, чистота, скотина ухоженная, обед на столе вкусный. А посреди всего этого благолепия сидит на табуреточке ладная бабенка, не старая да и не молодая, средних лет, значит. Как вошел дед в горницу, тут она со словом приветливым разула-раздела его, руки обмыла из ковшика расписного, да за стол усадила. Накормила сладко, разговорами не томила, а все как надо делала. После уложила хозяина спать на перину мягкую, укрыла одеялом теплым, занавесочки задернула и пошла тихонько тесто месить для блинов утренних. Нарадоваться не мог старик счастью своему: кормят его от пуза, да вкусно и разнообразно как! Беседой не мучает новая хозяйка: ждет когда сам слово скажет, тут и подхватывает. С хозяйством быстро управляется, скотину не обижает, за покупками на базар чуть свет бегает. Не жизнь, а малина. Сиди и плюй в потолок. Да только через неделю, а может через две, почувствовал счастливчик наш тоску какую-то необъяснимую. И уж спать стал плохо, все вертится на перинах мягких, думы думает непонятные. Не радуют его блины с икрой и жизнь беззаботная. Так прошла еще неделя и, отправившись от нечего делать по грибы, вышел он нечаянно к морскому берегу, ноги сами вынесли.
Стал вспоминать слово заветное, едва вспомнил: от сладкой жизни все слова забываться начали.
- Опять ты, неугомонный! - рассердилась поначалу рыбка, но приглядевшись к деду, смягчилась. - Тоска заела? Правильно понимаю поведение твое? - Тоска, будь она неладна! - старик уселся на берег и, подперев рукой бороду, стал смотреть вдаль. - Хоть топись, все одно жизни нету. - Старость, она, известно, не радость, - уселась рядышком на отмели рыбка. - Но топиться мы не будем. Давай посидим просто и поговорим.
Долго они сидели так, до вечера. Много чего переговорили: о жизни все.
- Знаю я, кажется, как тебе помочь, седая голова. Не рассказывай мне больше о своих желаниях, сама все знаю, - помахала золотая рыбка плавником и уплыла.
Поплелся старик домой безо всякого желания, но охота топиться уже прошла. За разговором успокоилась душа стариковская.
А как подошел он к дому, так и зашлось сердце от увиденного: стоит на крылечке старуха, живая, здоровая, да его дожидается, платочком машет. Обнялись крепко они, слезами умылись. Смотрят друг на друга, насмотреться не могут. В дом пошли. Правда, опасался старик, что новая постоялица обнаружится, но напрасные были опасения: не дура рыбка-то. Наколол он дров, затопил баньку. Попарились всласть, нахлестались березовыми вениками, кваску свежего попили. Потом отужинали славно и уселись у окошечка на звезды смотреть. Долго смотрели, молчали и вздыхали тихо. Эти вздохи у них вместо разговора были, да о чем и разговаривать: понимали они без слов друг друга, каждый взгляд словом становился, каждый вздох предложением. За долгую жизнь понимать научились разговор бессловесный. Так сидя у окна и померли оба, за руки взявшись и улыбаясь.
Что? Мораль какая, спросите? Да никакой морали. Просто рассказ про старика одного знакомого. Вот так.
Четыре свечи спокойно горели и потихоньку таяли… Было так тихо, что слышалось как они разговаривают. Первая сказала: " Я СПОКОЙСТВИЕ к сожалению люди не умеют меня сохранить Думаю, мне не остается ни чего другого как погаснуть!" И огонек этой свечи погас.
Вторая сказала: " Я ВЕРА к сожалению я никому не нужна. Люди не хотят ничего слушать обо мне, поэтому нет смысла мне гореть дальше" Едва произнеся это, подул легкий ветерок и загасил свечу.
Очень опечалившись, третья свеча произнесла: " Я ЛЮБОВЬ у меня нет больше сил гореть дальше. Люди не ценят меня и не понимают. Они ненавидят тех которые их любят больше всего - своих близких." Долго не ждав и эта свеча угасла.
Вдруг… в комнату зашел ребенок и увидел 3 потухшие свечки. Испугавшись, он закричал: " ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ! ВЫ ДОЛЖНЫ ГОРЕТЬ - Я БОЮСЬ ТЕМНОТЫ!" Произнеся это, он заплакал.
Взволнованная четвертая свеча сказала: " НЕ БОЙСЯ И НЕ ПЛАЧЬ! ПОКА Я ГОРЮ, ВСЕГДА МОЖНО ЗАЖЕЧЬ И ДРУГИЕ ТРИ СВЕЧИ: Я - НАДЕЖДА"
Одна семейная пара переехала жить в новую квартиру. Утром, едва проснувшись, жена выглянула в окно и увидела соседку, которая развешивала на просушку выстиранное бельё. - Посмотри, какое грязное у неё бельё, - сказала она своему мужу. Но тот читал газету и не обратил на это никакого внимания. - Наверное, у неё плохое мыло, или она совсем не умеет стирать. Надо бы её поучить. И так всякий раз, когда соседка развешивала бельё, жена удивлялась тому, какое оно грязное. В одно прекрасное утро, посмотрев в окно, она вскрикнула: - О! Сегодня бельё чистое! Наверное, научилась стирать! - Да нет, сказал муж, - просто я сегодня встал пораньше и вымыл окно. Всё познается в сравнении
Мастер путешествовал со своими учениками. Однажды вечером они попросились на ночлег в богатый дом. Хозяин нехотя пустил их переночевать, кинул им в конюшне охапку сена, подал один кувшин с водой и кусок черствой лепешки. Наутро мастер велел ученикам собрать все деньги, которые у них были, и отдать их с благодарностью хозяину. На следующую ночь они попросились на ночлег в бедную хижину. Хозяин зарезал последнего барана, сделал плов, уложил их спать на коврах в доме. Наутро мастер разбудил своих учеников еще до того, как проснется хозяин, поджег дом и велел всем немедленно уходить.
Весь день ученики тягостно молчали. Вера боролась в них с возмущением. Наконец мастер разрешил им задать мучившие их вопросы. Поднялся крик. Все возмущались тем что богачу достались последние их деньги доброму человеку они вместо благодарности сожгли дом.
- Ну что ж, - сказал им мастер, - малому знанию не понять большого знания. Знайте же, что богачу не хватало именно наших денег для того, чтобы ввязаться финансовую авантюру, которая разорит его дотла. А бедный человек всю жизнь жил на золоте и не знал об этом. Теперь, разбирая остатки сгоревшей сгоревшей лачуги, он обнаружит тайнике большой кувшин с золотыми монетами.
Дата: Воскресенье, 07.11.2010, 09:09 | Сообщение # 70
Конченый Капучинщик
Группа: Хозяйка Чашки
Сообщений: 11946
Статус: Отсутствует
Дочитала на днях книгу Александры Марининой "Жизнь после жизни" (я ее анонсировала в теме КНИГИ). Там одна из героинь романа пишет сказки, очень похожие на притчи...
"Делать что-то для другого, не зная, хочет ли он этого, очень опасная затея. Все может получиться совсем не так, как ты ожидаешь. И может статься, ты пожалеешь о своем решении."
Эту притчу мы уже читали на Чашке в прозе, но я просто не могла не поставить этот мультипликационный музыкальный вариант, настолько он задевает за живое!
Ада-Ангел, на небе в кудрявых овечках у меня слезы выступили. просто потрясающая работа! огромное спасибище. я себе сохраню это чудо от Анастасии. надеюсь она получила за эту работу пятерку.
Дата: Понедельник, 14.02.2011, 05:53 | Сообщение # 74
Конченый Капучинщик
Группа: Хозяйка Чашки
Сообщений: 11946
Статус: Отсутствует
КОГДА ЛЮБОВЬ СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ
В давние времена фея любви дарила свой волшебный цветок всем влюбленным. Но люди небрежно относились к своей любви, и волшебный цветок увядал. Тогда рассердилась фея любви на людей и решила больше никому не дарить свой чудесный цветок. В это время одна прекрасная принцесса влюбилась в храброго юношу.
- Милая фея, подари нам цветок любви, - попросила принцесса. - Мы будем хранить его всю жизнь. - Люди не умеют хранить любовь. Они и недостойны моей награды, - отказалась фея. - Тогда забирай мое сердце, фея! Все равно я умру без любви! - воскликнула принцесса.
Фея любви так и сделала. Она превратила сердце принцессы в волшебный цветок любви и посадила его на самом краю пропасти. Любой, кто попытался бы сорвать этот цветок, неминуемо упал бы вниз. Люди любовались волшебным цветком, но подойти к нему боялись. Узнал о цветке и храбрый юноша.
- Лучше погибнуть с любовью, чем прожить всю жизнь без нее! – воскликнул юноша и бросился к цветку.
Тонкий уступ подломился, и юноша камнем полетел вниз. Но к груди он прижимал цветок любви. Неожиданно невидимые крылья выросли за спиной юноши. Он мягко приземлился, держа в объятиях свою любовь – прекрасную принцессу.
С тех пор фея любви всегда сажает свой волшебный цветок на краю пропасти. И только отважные люди могут подойти и сорвать его.
Одна знакомая сова сказала мне, что радость полета может ощутить только тот, кто может не летать, когда не хочет.
- Я написал книгу любимая! Хочу разделить с тобой эту радость… - Вот ты получи за нее гонорар, и я охотно разделю его с тобой.
Те, у кого болит сердце, знают, что зубная боль не самая страшная.
- Видишь, у меня в груди забит гвоздь. - Что? - Очень болит. - Нет, не вижу. Что ты выдумываешь? - Посмотри же. Вот здесь. Огромный, на двести пятьдесят. Ржавый гвоздь. Или это не ржавчина, а кровь? - Да нет же, не вижу ничего. - Странно. Ведь это ты забила его, любимая…
Немеет левая рука. И болит все время.
- Сходи к врачу. - Непременно схожу, любимая.
Вертится перед зеркалом. Красивая.
- Я хочу быть настоящей стервой! - Ну, зачем тебе это? - Сейчас женщина должна быть стервой. Тогда у нее все будет. - А знаешь ли ты, что значит это слово «стерва»? - Это самостоятельная женщина, которая может любого поставить на место! - Увы. Ты ошибаешься. Стерва – это падаль. Просто мертвая тушка с запашком. Стервятники – те, кто питается мертвечиной. - Ты ничего не понимаешь! - Конечно, счастье мое. Откуда мне - деревенскому - знать, как у вас в столице сажают картофель.
На стене висит бархатное сердечко. Оно утыкано иглами. Когда-то это была «Валентинка». Это символ нашей любви. Радость от любви может ощутить только тот, кто может не любить, когда не хочет.
