Здесь первичным фактором выступает не физическая вовлеченность, а вовлеченность психологическая. Человеку кажется, что он нашел свою «родственную душу», «своего человека», свою «вторую половину». Причем это ощущение возникает как-то очень быстро. Слишком быстро, чтобы быть настоящим. Чтобы человек стал тебе истинно родным, на самом деле нужны годы. С ним многое надо в этой жизни пережить, чтобы понять — «да, это мой, это мой родной человек». Такое ощущение не дается в считанные секунды, по мановению волшебной палочки. Но у некоторых получается... И это именно романтическая влюбленность — чистой воды.
Например, оба переживают развод с прежними супругами, оба страдают, и на фоне этих своих расстроенных чувств быстро находят общий язык. Возникает ощущение полного взаимопонимания, заботы, поддержки. И закрутилось... Или другой пример: влюбленные знакомы только по переписке — обмениваются длинными рассказами о себе, о своей жизни, высылают друг другу фотографии. Реального общения нет, но зато есть ощущение, что тебя слышат, чувствуют, понимают. И ты тут же слышишь, чувствуешь, понимаешь... Но кого? Того, кто тебе пишет, или того, кого ты себе вообразил автором этих писем? В общем, возникает идеализация, но по другой причине. Не потому, что плоть требует и рисует радужные картины, а потому, что хочется осуществления мечты — найти ту самую свою «родственную душу». А когда очень хочется, тогда получается, но не в реальности, а в пространстве собственных представлений. В общем, опасное дело. Поскольку, когда понимаешь, что вышел замуж или женился на настоящем человеке, а не на своем представлении о нем, бывает тяжко.
Человека переполняют ожидания, ведь от «родственной души» ждут очень многого — того, что всегда будет понимать, всегда и во всем будет поддерживать, того, что это ощущение романтичности связи никуда не пропадет и не денется. А чем больше ожиданий, тем, как известно, больше ждет тебя разочарований. И постепенно возникают эти предательские вопросы... Любить или не любить? Любит или не любит? Того ли человека я люблю, о ком думал (думала), или другого, которого нет в природе? Меняться ли, уступая обстоятельствам, или пытаться изменить партнера, перекроить его по своим лекалам?

Доктор Курпатов. "Любить или не любить" http://www.kurpatov.ru/page122.html

Пассатижи

рассказ

«Автопробегом по бездорожью и разгильдяйству»:

Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир.

В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда.

Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! («строгий гражданин»)

«Влево по борту - деревня! - крикнул Балаганов, полочкой приставляя ладонь ко лбу. - Останавливаться будем?»

«Улучшайте дороги! - закричал он на прощание. - Мерси за прием!»

«Имейте в виду, - сказал Остап, строго оглядывая свое войско, - мародерства я не допущу. Никаких нарушений закона! Командовать парадом буду я.»

«Я кончаю, товарищи. Предварительно закусив, мы продолжим наш далекий путь!»

Ну а эпизод с дотошным автолюбителем в городе Удоев – это просто классика жанра, особенно его окончание:

«…Юношу уже давно оттеснили распорядители, а Остап долго еще взмахивал руками и бормотал: - Знатоки! Убивать надо таких знатоков! "Студебеккера" ему подавай!»

Действительно, каждая строчка говорит о мудрости, которую маэстро выстрадал за все прожитые годы... Особенно меня поразило то, что приглашают...
Спасибо, Люба! Спасибо...

Отрывки из его книги "Игра в классики"

"И с каждой минутой я чувствую все меньше, а помню все больше, но что такое это воспоминание, как не язык чувств, как не словарь лиц, и дней, и ароматов, которые возвращаются к нам глаголами и прилагательными, частями речи, и потихоньку, по мере приближения к чистому настоящему, постепенно становятся вещью в себе, и со временем они, эти слова, взамен былых чувств навевают на нас грусть или дают нам урок, пока само наше существо не становится заменой былого, а лицо, обратив назад широко раскрытые глаза, истинное наше лицо, постепенно бледнеет и стирается, как стираются лица на старых фотографиях..."

"Ты смотришь на меня, смотришь на меня из близи, все ближе и ближе, мы играем в циклопа, смотрим друг на друга, сближая лица, и глаза растут, растут и все сближаются, ввинчиваются друг в друга: циклопы смотрят глаз в глаз, дыхание срывается, и наши рты встречаются, тычутся, прикусывая друг друга губами, чуть упираясь языком в зубы и щекоча друг друга тяжелым, прерывистым дыханием, пахнущим древним, знакомым запахом и тишиной. Мои руки ищут твои волосы, погружаются в их глубины и ласкают их, и мы целуемся так, словно рты наши полны цветов, источающих неясный, глухой аромат, или живых, трепещущих рыб. И если случается укусить, то боль сладка, и если случается задохнуться в поцелуе, вдруг глотнув в одно время и отняв воздух друг у друга, то эта смерть-мгновение прекрасна. И слюна у нас одна на двоих, и один на двоих этот привкус зрелого плода, и я чувствую, как ты дрожишь во мне, подобно луне, дрожащей в ночных водах."

"...и то, что мы называли "любить друг друга", может, было просто то, что я стоял перед тобой с желтым цветком в руке и ты держала два подсвечника с зелеными свечами, а время осыпало нас дождем отказов и прощаний и билетиков на метро..."

"Любовь моя, я люблю тебя, не ради себя, не ради тебя, не ради нас обоих, я люблю тебя не потому, что моя кровь кипит во мне и зовёт любить тебя, я люблю и хочу тебя, потому что ты не моя, потому что ты — по ту сторону, на другом берегу и оттуда зовёшь меня перепрыгнуть к тебе, а я перепрыгнуть не могу, ибо, сколько бы я ни овладевал тобою, ты — не во мне, я тебя не настигаю, не постигаю тебя дальше твоего тела, твоей улыбки и, бывает, мучаюсь оттого, что ты меня любишь (до чего же нравится тебе этот глагол — «любить», как вычурно ты роняешь его на тарелки, на простыни, в автобусе), меня мучает твоя любовь, которая не становится мостом, потому что не может мост опираться только на один берег, ни Райт, ни Ле Корбюзье не построили бы моста, опирающегося только на один берег, и не смотри на меня, пожалуйста, своими птичьими глазами, для тебя процедура любви слишком проста, и излечишься ты от любви раньше меня, хотя ты и любишь меня так, как я тебя не люблю."

Бах 128. Кофе с лимоном Мини-эссе.

Интересное сравнение.......зеркала отражающие наши чувства.....сны. Очень подходит к моему мировоззрению на сегодняшний день..

Алёна Лобанова

"— Ты атеист, — с опаской сказала Нелли. — Но атеизм не попытка достичь истины, а способ примирить себя с неспособностью ее постигнуть. Я так думаю, что он — просто усталость человечества. Не надо, мол, ни награды, ни кары — дайте исчезнуть, оставьте в покое…
— Я не устал, — возразил Отличник. — Просто бог не моя истина.
— Значит, тебя гордыня заела. Ты сам себе хочешь быть богом. Из таких, как ты, выходят фашисты. Надо смирить гордыню.

Отличнику совсем не хотелось говорить на эту тему. Эта тема казалась ему сейчас вообще неуместной. Но он был зол, и злость подзуживала отвечать.

— Пусть сначала бог свою гордыню смирит. А то он господин, а я — раб. Нечестно. Я живу, стараюсь, как лучше, а он меня потом судит и карает. Кара — это насилие. Истина несовместима с насилием. И если бог — истина, значит, его нет. Ведь бога без справедливости не бывает. Вот если бы после смерти он всех поголовно отправлял в рай…
— Такой бог никому не был бы нужен, — закончила Нелли.
— Дело вкуса, — пожал плечами Отличник.
— А может, он специально посылает нам сомнения, чтобы мы через сомнения, через страдания пришли к нему?
— Зачем? — хмыкнул Отличник. — Он высшее существо. Он всемогущ. Он и так в единый миг может сделать всех людей верующими. А страдания, Нелли, даже духовные, ведь не ведут к вере. И вообще, если в бога верят, чтобы выпросить у него чего-нибудь, то это не вера, а бессилие. А я понимаю так, что вера должна идти от силы. Ну, когда у тебя все есть и ты видишь, что в сумме это рождает новое качество мира — присутствие в нем бога.
— А если бог просто так хочет? — с каким-то внутренним ослеплением, словно перед вспышкой бешенства, настойчиво добивалась своего Нелли. — Понимаешь: хочет, и все!
— Он не может хотеть! Он высшее существо! У него нет желаний! — заводился вместе с Нелли Отличник. — У него есть воля, и по этой воле устроен весь мир! Малейшее движение его воли — и мир изменяется в единый миг! Желания не успевают даже возникнуть! Если его воля требует, чтобы мы верили в него, то мы должны рождаться с инстинктом веры. У высшего существа не может быть цели! Он не может желать, чтобы мы верили в него через страдания! Страдания долги, а воля исполняется моментально. И чего, наконец, ему надо больше: веры или страдания? Если страдания — то это не бог, бога нет."

Всё, чем наделил меня город, непросто
и неспроста, это сложно, многослойно,
непостижимо, таинственно, как и сам
город.
Е.Ржевская «Знаки препинания»

…на ночь глядя и не смотря ни на что…
Денис Коваленко

Передо мною лежало безымянное
пространство и время, соединившее
ночь и рассвет.
Х.Мураками «К югу от границы, на запад от солнца»

Уж который раз шум дождя – напрочь сшибает в моём мозге все затворы и запреты. И вырывает меня из этого тягостного молчания, полного невысказанных взаимных претензий и мелких обид.
Мгновение – и я уже на улице. Мгновение мне понадобилось, чтобы натянуть джинсы, впрыгнуть в кеды. Мгновение – заглушить твои удивлённые протесты расшифровывающейся в центре слуха музыкой…
Дождь. Шум воды. К Неве. Огни. Огни. Фары и фонари. Грандиозно. Мокрый асфальт, неспособный запомнить мою походку, форму и размер стопы, потому что сам весь во власти дождя. Дождя, падающего с высокого ночного петербургского неба. Оттуда, где – говорят – БОГ.
Спускаюсь к реке по ступенькам. Раз, три, четыре, семь... Восторженный – торжествующий вскрик. Крик ликований распирает меня, разрывает грудную клетку. Золотую клетку груди, в которой не умещается моё поющее – щебечущее! – и плачущее сердце.
Меня качает на волнах. Река – мать. Я – её первенец. Долгожданный, желанный, ожидаемый ею долго ребёнок. Убаюкивает и успокаивает. Успокаивает…
Плеер напевает мне в оба уха что-то тягостно-приятное. И коктейль вселенской радости, смешанной в космическом шейкере с земною печалью, заливает глаза, рот, желудок, разносится с кровью по сосудам, по жилам к нему – к сердцу поющему.
Быстро стучащему.
Дышать: вдох-выдох, выдох, выдох, вдох. Как – вход-выход. Вдох – вход. Выдох – выход. Выдох-выход-вход-выдох-вдох-вдох-выход-выдох-вход-вход-выход-выход-выдох-вдох-выдох-вдох-выход-вход-выход…
Успокоиться…
Мокрые звуки собственных моих шагов по сырому асфальту проникают сквозь барабанные перепонки и блуждают вместе с песней, проигрываемой плеером, по лабиринтам уха. Всюду опавшие желтые листья, отрёкшиеся от своих ветвей. Те же, что ещё не покинули насиженного места, как-то обречённо вздрагивают на ветру. Звуки капель вплетаются в шелест автомобильных шин и присоединяются к звукам шагов и музыке.
Ночь и дождь. Моросящий дождь вгрызается в слегка взволнованную Неву. Она уже не качает меня, не баюкает – и я заглядываю ей в грязно-мутные глаза, отражающие подсвеченный мост да воздух. Её глаза подёрнуты бензиновой плёнкой – небольшой пароходик прокатил очередных гостей по рекам и каналам этого ослепительно красивого и героического города.
Иду. В ушах музыка. Музыка. Осенняя. Тоскливая. Подчёркивающая лёгкий налёт тянущей депрессии в углах моих губ. Столь гармонично влившаяся в моё настроение. Музыка осенней нервозности. Звериной. Выворачивающей. Осень дышит холодной печалью в каждой строчке, в каждой ноте. Органично вписывается – описывает – в моё нынешнее состояние. Безнадёжность, душное одиночество в кругу друзей, тошнотворный страх перед возможностью остаться – быть – непонятым, отвергнутым. Беспокойство, сосущее под ложечкой. Слёзы в каждом аккорде, ударе барабанной палочки.
В дождь вплетенная музыка.
Желтые фонари неутомимо освещают давно знакомую мне дорогу. Их свет отражается от асфальта и усиливает его блеск. Его гладкость. Людей практически нет. Кто-то в подобном моему одиночестве возвращается домой, пытаясь снять надоевшую маску тоски-грусти-уныния. Дождь. Обязательный непрекращающийся дождь. Мягкий и ненавязчивый, но капюшон моей не особо приспособленной для подобных прогулок куртки промок. Фары машин. А на лице моём искрится полуулыбка. Мокрые щеки блестят, ресницы растекаются по нижнему веку чёрной тушью: то ли от дождя – то ли от слез. Никому уж не разобрать – а мне так тем более.
Этот мой очередной уход из дома не ссора! Просто непонимание между нами перекрывает любовь. Убивает примирение. Мы с тобой из разного теста, из разной глины. Но одинаково молчаливы в своих обидах, одинаково невысказаны в своих желаниях, одинаково упрямы. Я думаю об этой очередной недомолвке. Я думаю о лете, которое предостерегало – но не предостерегло. Капюшон мокрый – и плечи начинают промокать, но мне даже тепло. И от чего-то хочется смеяться.
Или петь.
Или: смеяться и петь.
А ты наверняка испытываешь беспокойство. Звонишь мне, звонишь на мобильный – а он не отвечает. Я банально выключила его. Наверное, это подло с моей стороны: вот так вот сорваться куда-то – в ночь. Я тебе обязательно расскажу, что я делала. Объясню, что это всё дождь виноват – что он заставляет меня бежать. И стоять под его каплями. Я скажу, что просто хотела дать тебе возможность отдохнуть. Что я – ночной зверь. И сидеть на подоконнике в такое время для меня невыносимо. Только дождь и виноват. Он так соблазнительно стучал в окно…
Автомобилей нет – и нет пробок. Дождь уже не так явно моросит и – обращается туманом. Мосты только-только разведены. Впереди вся ночь: у тебя вся ночь, у меня вся ночь. Для каждого своя отдельная ночь – разобщённая, но одна.
В центре старые дома не похожи ни друг на друга, ни на уродливость новостроек спальных районов. Кое-где горит свет – кто-то не спит, кто-то ждёт, кто-то пьёт чай/кофе/вино/водку/пиво/long-drink/сок/успокоительное/слабительное/сердечное, кто-то читает/смотрит/пишет/снимает/плачет/смеётся. Кто-то волнуется. А кто-то заставляет волноваться. Настольные лампы, лампы дневного или вечернего освещения, свечи, зажигалки, карманные фонарики, подсветка мобильного телефона – основные источники освещения в одиноких окнах квартир и парадных. Кого-то ждут. Чтобы накормить, или ударить, или обнять, или взять, или отдаться, или поссориться, помириться, признаться, обмануть, наказать или наградить… Да мало ли зачем можно ждать? Или – торопиться прийти…
Музыка перетекает из одной композиции в другую. Чувствую себя животным – схваченным цепкими лапами, скрученным липкими цепями – и выпущенным где-то далеко от родных мест. Так далеко – что и не найти теперь. Животная светлая печаль, нежная грусть, щемящая тревога и щемящая же радость. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Чувствую одиночество. Банальное осеннее настроение – банальное одиночество.
Одиночество одиноких. Одинокое одиночество. Одинокие одинокие. Одинокость одиночества. Одинокое одиночество одиноких. Одиночество одиноких одиноких. Одинокая одинокость одиноких, проживающих одиночество как одинокую одинокость одиноких одиноких. Одиноко вливается одиночество – одинокое одиночество одинокости! – в одинокость одиноких сердец, одиноких умов, одиноких тел. Обживает одинокие уголки и одинокие пространства это одинокое одиночество одиноких одиноких.
Подсвеченные витрины закрытых магазинов и всё те же фонари, жёлтым светом и цветом заливающие тротуар и проезжую часть, сплошь укрытые всё точно такой же жёлтой листвой. Кричащие безвкусицей и китчем вывески круглосуточных бистро, кафешек и подобных забегаловок. Где подают кофе, чай, алкоголь и еду. Мне – американо. Согреться и хоть немного просохнуть. И ещё – американо. Скоро рассвет.
Иду. Шагаю – шаг за шагом. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Обратным маршрутом. Мимо – машина: нет, подвозить не надо, спасибо… Всё та же музыка, приправленная звуками медленно просыпающегося города. Тянет и ноет в груди. Облизываю постоянно мокрые губы – шершавые обветренные губы. В плеере садится батарейка, а руки зябнут. И я прячу руки в карманы. Скоро рассвет.
Что делал ты всё это время моей странной прогулки? Уснул ли? Или отправился меня искать? Или подглядывал за моим безрассудством? Или сам сбежал из этих столь несносных в такой по-настоящему осенний дождь четырёх стен? Упёрлось ли чёрное дуло бессонницы в благородный висок и твоей ночи?
Хочется ощущать тепло твоей руки, крепко сжавшей мою. Хочется, чтобы ты был рядом со мной – чтобы ты был в моём одиночестве. Разбавляя его своим собственным. Хочется стоять на мостах и мостиках и целоваться, соединяя наши одиночества в одно. И я снова облизываю постоянно мокрые губы – шершавые обветренные губы. Улыбающиеся губы.
Люблю осень. Люблю свои осенние настроения и осенние свои мысли (грустные мысли, пронзительные мысли, незаписанные мысли – и записанные, многочисленные и бесчисленные, беспокойные и искренне дурацкие, наивно восторженные, тяжёлые мысли…). Люблю дождь. И туман, сквозь который порой не пробраться на соседнюю улицу. Неву обожаю до дрожи в коленях – такую разную, как всякая женщина, меняющая своё настроение или наряд по сто раз на дню. Самый красивый в мире город этот, под бесконечно высоким или низким своим небом ломающий/сталкивающий/ссорящий/разрущающий/принимающий/подыгрывающий/подминаемый/равный, люблю без оглядки.
Тебя люблю. Как умею. Действительно.

Плеер выключается, исчерпав весь ресурс DURACELL AAA.

Мария Руби(Скрипка)

Виктор Гюго "Человек, который смеётся"

В нашей жизни есть разные встречи, которые затем превращаются в странички нашей книги жизни…

Есть встречи значимые... они в корне меняют нас самих и, соответственно, нашу жизнь… эти встречи, как правило, с нашими наставниками, учителями, которые сыграли большую роль в нашем профессиональном становлении…любимыми людьми, с которыми мы идем по жизни… с теми, кто стал нашими друзьями….

Есть встречи радостные, о них мы часто вспоминаем с теплотой в душе, потому что после этих встреч мы словно наполняемся светом… и хочется жить в полную силу, и улыбаться, и любить, и работать с удовольствием, и мы снова верим в самое лучшее… и на душе спокойно и тепло...

Есть встречи грустные, которые мы, или вычеркиваем из нашей жизни, или пытаемся забыть, или вспоминаем с грустью…

И есть встречи ОСОБЕННЫЕ… о них мы помним всегда… они не только меняют нашу жизнь, а еще и добавляют в нее новые чувства, ощущения, мысли, поступки… и, пожалуй, именно после таких встреч, возникает ощущение того, что этот человек станет важным....может быть... - самым важным… в нашей жизни…

ощущение… но не полная уверенность… и очень часто слово СТАНЕТ превращается в мысль о том, что СТАЛ БЫ…
Я буду говорить о взрослых людях… тех, кто уже прожил большую часть жизни… тех, для кого "тот" берег, другой...все ближе…

Как часто в таком возрасте мы встречаем единственного, нужного нам человека, но встреча так и остается лишь встречей… и постепенно уходит именно в ту самую ретроспективу… и возникает вопрос – почему так происходит? Что мешает двум людям быть вместе?… ведь впереди осталось так мало времени…
И всплывают причины… конечно, у каждого они свои… но есть общие, о которых мы не говорим, но всегда думаем…

ЧУВСТВО СТРАХА… мы боимся нового… мы боимся чувствовать, любить… мы боимся общественного мнения… мы боимся быть искренними…мы боимся самих себя… и вместо того, чтобы поговорить, мы замолкаем… ждем, что быть может, другой позвонит, напишет, скажет… а он тоже ждет этого от тебя… так и ждут два взрослых человека неизвестно чего…

НАШЕ ПРОШЛОЕ… мы все в этом возрасте уже приобрели опыт… совершили массу ошибок… за это время сформировалось наше личное мировоззрение… мы имеем свои жизненные принципы, которых стараемся придерживаться… и это самое прошлое именно в момент встречи начинает тянуть назад… мы начинаем оглядываться… вспоминать… анализировать… и не понимаем одного – то, что было раньше, было в другом возрасте, в другое время… и те наши ошибки будут теперь совсем иными, а может быть и вообще не будут, потому что мы уже не те…

МЫ В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ПРИРУЧИЛИ… как часто мы произносим эту фразу… а в чем состоит наша ответственность? В том, что часто живем с нелюбимым человеком, и успокаиваем себя тем, что не можем его оставить – ведь ему будет без нас плохо… а может мы, наоборот, освободим его, и, тем самым, сделаем счастливым не только себя, но и его тоже… или часто можно услышать фразу – я живу ради детей… а ведь дети ( неважно сколько им лет – 3, 5, 10, 15, 20) очень остро чувствуют именно нелюбовь родителей друг к другу..

НАША СПОСОБНОСТЬ СРАЗУ ДУМАТЬ О ТОМ – А ЧТО БУДЕТ… почему-то, именно когда происходят эти самые ОСОБЕННЫЕ встречи, мы начинаем думать о будущем… о том, что прийдется изменить свою жизнь, привычки.. мы думаем о смене работы и даже о смене места жительства… и сразу всплывает вывод… НИЧЕГО ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ… слишком многим прийдется пожертвовать…

Только почему мы не думаем о том, что, может быть, только раз в жизни может быть эта ОСОБЕННАЯ встреча… и что другого шанса не будет.. и что нужно просто принять, не бояться, и жить сегодняшним днем… потому что только сама жизнь расставляет все на свои места… и именно она дает нам возможность принять решение…

проза от Ирины Макаренко

Я уезжаю навсегда, и вообще все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно — вместо нас всегда возвращается кто-то другой. Но тем, кто остался дома, вполне может показаться, что мы вернулись - откуда им знать, что это уже будем не мы...

***
— Дался тебе этот Ташер! — в который раз изумился я. — Ты же там затоскуешь и тут же запросишься обратно.
— Думаете, надорвусь? — обиделся Андэ. — Вы не впиливаете! А если даже я захочу назад, в Ехо… По крайней мере, после этого я буду жить там, куда захотел вернуться. А пока я просто живу там, где родился. Это разные вещи.

***
- мужчина никогда ничего не решает,- возразил суровый файриба.- просто многие мужчины умеют убедить себя, будто решение принимают именно они...

***
Со смертью тоже легко договориться <...>. День за днем, на протяжении столетий, мы говорим ей: "Только не сегодня", - и она соглашается и отступает. Одно удовольствие иметь с нею дело! И только однажды смерть поступает по-своему, но этого вполне достаточно...