Начало XX века в Европе выдалось бурным. На волне тотальной борьбы всех со всеми родилось женское движение суфражисток. Это они научили женщин бороться за свои права, не зависеть от мнения мужчин, коротко стричься и не носить корсет. Первопроходцем бескорсетной моды был парижский модельер Поль Пуаре. Именно он первым стал шить свободные платья и отказался от длины в пол. Суфражистки взяли эту идею на щит и стали пропагандировать такие платья как «униформу» для работающей женщины.

К середине 20-х годов XX века длина женской юбки впервые за всю историю достигла колен. Это символизировало небывалую, неслыханную свободу нравов. А тут еще Коко Шанель со своими брюками, галстуками и маленьким черным платьем - часто без рукавов и весьма коротким.

Во время войны женщинам было не до модных тенденций. Тканей не хватало, платья шились из того, что было под рукой. Разумеется, на длинные юбки материала просто не хватало. Поэтому большинство европеек носили узкие юбки до колен полувоенного бразца.

После войны стремительному укорачиванию женской одежды помешал Кристиан Диор со своим «Новым Взглядом» - так назывался роскошный стиль кинематографической дивы, который он привнес в моду тех лет.

Зато в 60-е произошла настоящая революция нравов. И юбка мигом уменьшилась до зачаточных размеров. Молодежные протесты против лицемерия и потребительства отцов, хиппи с их непротивлением злу, стремлением к любви во всех ее проявлениях, сексуальная революция - все это породило новый стиль, лицом которого стала худенькая, похожая на ребенка манекенщица Твигги. Твигги носила мини. Вслед за ней коротенькие юбчонки, едва прикрывающие попу, надели миллионы девчонок по всему миру.

Оглядываясь на сто прошедших лет, нельзя не заметить, что минимизирование женского костюма всегда было связано с эпохой перемен и революцией взглядов.

Вот в заголовке: Женщина царствует, но не управляет.

Думаю, что сейчас (в наше время, имею ввиду), преобладает желание именно поуправлять.

Понимаю, коль мужья пьющие, лоботрясничающие, но и в других семьях тож самое.
Сужу по знакомым (круг узкий конечно).

Да вспомните "Любовь и голуби", весь мозг вынесла мужику из-за голубей. У меня - из-за увлечения компьютером. Да ладно бы с бабами трепался или по порносайтам шастал, а то ж сижу сайты клепаю. Работаю, не пью. А, блин, чем то цепляют вас наши увлечения! Не могу понять в чем причина, чес слово.

Коль открыт зимой пупок,
И торчит внизу лобок,
То цистит вам обеспечен,
И соплей горнЫй поток...

А то наговорите тут, мужей бы ваших послушать)))) Вот сказали бы правду...

вот это похоже на правду...

Леди Годива: «Тело в дело»

Дело было в далеком XI веке в английском городке Ковентри. Красавица-жена местного лорда, графа Мерсиа, будучи женщиной добросердечной, не могла без боли смотреть на окружающую бедность. Горожане прозябали на грани разорения – «спасибо» драконовским налогам. Мадам обратилась к супругу с понятной просьбой – снизить платежи и дать народу вздохнуть свободней. Тот не отказал, но выдвинул условие: подданные получат послабление, если очаровательная графиня соблаговолит проехать через весь город верхом на коне. Но! Полностью обнаженной. «Аристократам не чужды фантазии», - наверное, так подумала набожная леди Годива, ибо сквернословие порицаемо. Прогулка в жанре ню – немыслимое для ее статуса испытание, взгляды простолюдинов не должны оскорблять высокую особу! Тем не менее, графиня Годива собрала горожан на совет и озвучила условие. А те убедили: когда леди возникнет в поле зрения, все как один закроют глаза или скроются за ставнями…

Леди уселась на коня, как требовал граф, едва прикрыв наготу длинными локонами, и отправилась совершать моцион по всему Ковентри. Горожане дружно скрылись за закрытыми окнами, и лишь любопытный портной по имени Том дерзнул взглянуть на обнаженную благодетельницу. За что был наказан: прежде чем взору открылось нечто сокровенное, хулиган ослеп. Но вошел в историю как «подглядывающий Том» – сродни нашей любопытной Варваре. Лорду пришлось сдержать слово: вплоть до XVII столетия жители Ковентри могли похвастать безналоговым статусом. Правда, налог на лошадей им все же пришлось платить.

Малышке Мериан повезло родиться в семье почтенного книгоиздателя и гравера. Повезло потому, что другие родители проигнорировали бы ее тягу к рисованию лютиков-цветочков: на дворе XVII век, Нидерланды сходят с ума по тюльпанам, художников-флористов – хоть пруд пруди. В общем, ждала бы ее обычная женская судьба с деторождением, выпечкой и церковью. А так – рисовала натюрморты всем на радость.

Первый звоночек прозвенел, когда матушка Мериан вздумала заняться шелком, завела тутовые деревья и, разумеется, червей. Последних поручила заботам Марии Сибиллы. Другая бы морщилась и визжала, а эта возилась, как с родными… 17-ти лет от роду Мария вышла замуж, супруг, увы, на звание кормильца не тянул. А жена и не думала впадать в отчаянье, опять занялась рисованием милых цветов-бабочек. Заодно изобрела стойкие к влаге и солнцу краски и расписывали ими скатерти. Местные дамы приходили в восторг, заказывали у фрау Мериан поделки, в доме поселился достаток. Немецкая практичность не позволила ей остановиться на полпути: Мария выпустила пособие цветочных узоров. Так появилась первая «Книга цветов» с раскрашенными ручным способом гравюрами. И на смену просто популярности пришел оглушительный успех. Но ее мысли уже занимали насекомые. В те времена сочетание «женщина и наука» считалось диким, тем паче, если наука – энтомология, изучение «омерзительных тварей».

Спустя время семейная жизнь Мериан дала трещину, о чем она ничуть не сожалела. Главное, что дочери наследовали материнскую страсть к рисованию, цветам и букашкам. Сосредоточившись, Мария написала «Книгу о гусеницах». Однако сколь грандиозны ни были ее труды, исследовательница мечтала о большем. О природе, изобилующей мириадами насекомых, как, например, в Южной Америке. Отправиться на вожделенный континент представлялось чистым безумием: тут и океанские штормы, и злодеи-пираты, и почтенный 50-летний возраст. Но ничто не могло остановить решительного энтомолога. Путешествие в Южную Америку оказалось весьма плодотворным с научной точки зрения.

За два года пребывания в Суринаме Мария Сибилла собрала бесценную коллекцию насекомых. Ее работа долгое время являлась самым полным этимологическим обозрением по Южной Америке. А гравюры по точности и красоте по сей день не знают равных в энтомологической литературе.

Пожалуй, историю княгини Екатерины Романовны нужно рассказывать всем сомневающимся, что женщины умеют дружить, любить до самозабвения, прощать и талантливо руководить.

15-летняя Катенька Воронцова влюбилась в красавца-поручика Михаила Дашкова и стремительно сочеталась браком. Юная умница забросила Вольтера и Монтеня, растворившись в чувствах, рожать первенца поехала к черту на кулички, лишь бы быть рядом с обожаемым поручиком. В девичестве дружила с Екатериной II и помогла той взойти на престол. После чего дружба, как водится, сошла на нет. Терзалась сомнениями по поводу связи любимого мужа и некогда почитаемой подруги-царицы. Овдовела в 22 года, на руках остались двое детей и несметные мужнины долги. На несколько лет покинула свет, чтобы урезонить траты и сэкономить на заграничное обучение детей. Отпрысков воспитывала по самостоятельно разработанным программам, безупречными по сути. Жила в Европе, водила дружбу с Дидро, Вольтером, Адамом Смитом, которые восторгались незаурядным умом «русской медведицы». По возвращению на родину была назначена директором Академии наук. Никогда ни до ни после женщина не занимала такой высокий государственный пост.

За 12 лет президентства Екатерина Романовна восстановила академическое хозяйство, построила новое здание, возобновила деятельность типографии. В общем, потрудилась на славу. Казалось, можно спокойно почивать на лаврах. Но господь никогда и никому не дает полной мерой, и самая мудрая женщина не лишена слабостей. Ахиллесовой пятой великой княгини были дети. Получив блестящее образование, отпрыски оказались на редкость никчемными личностями. Сын Павел, по определению крестной Екатерины II, был «простак и пьяница», добавил матушке седых волос, женившись на простолюдинке. А дочь и вовсе пропащая душа. Некрасивая горбунья мстила величественной матери за собственную несостоятельность и регулярно давала пищу для пересудов светскому Петербургу... Бог ведает, может, остаток дней княгине не провела бы в одиночестве, если бы не пожертвовала своим женским счастьем во имя детей – этот урок тоже неплохо бы усвоить.

Когда заветная мечта потерпела крах, кто-то разочаровывается в жизни, кто-то придумывает другое увлечение. А наша героиня, не сумев воплотить грезы наяву, дала им жизнь на бумаге. Сколько с тех пор утекло воды… Преимущественно соленой, из слез девиц, склонившихся над страницами романа «Овод».

Этель Буль родилась в Англии в середине XIX века, не сказать, что росла бунтаркой, но никому не позволяла вторгаться в свой маленький мирок. А в прекрасные 17-ть, гуляя по французскому Лувру, увидела портрет мятежного юноши в черном берете – и все, биография готова. С тех пор где бы она ни оказывалась, образ черноглазого итальянца был в ее сердце, а репродукция на стене. Только где встретить мужчину-революционера?

Разумеется, не в спокойной буржуазной Англии. Но кто ищет, тот найдет, вот и Этель судьба уготовила знакомство с русским террористом, порешившим шефа жандармов – за эту дерзость мятежник Сергей Кравчинский был вынужден скрываться в Европе. Любовь могла бы статься, но он был женат, а мисс Этель Буль слишком хорошо воспитана. Тем не менее, толк от этой дружбы имелся: мечтательница-англичанка побывала в России, поварилась среди господ революционеров… Как-то Этель призналась другу Кравчинскому в своих мечтах о черноглазом бунтаре, а он выслушал пыл юного сердца и посоветовал писать роман. Барышня села за работу, на одном дыхании написала роман «Овод», попутно вышла замуж и приобрела фамилию Войнич… А потом повзрослела, избавилась от юношеских грез и жила ни шатко—ни валко. Слава нашла мадам Войнич 90-летней старухой, когда роман «Овод» вдруг раскушали жители СССР. Новую родину, сытую Америку, она поразила тиражами своего детища – миллионы экземпляров!.. Разве это не лучшее доказательство, что мечтать не вредно?! И что однажды мечта ответит взаимностью, послав путь не любовь пылкого юноши, но признание душевной красоты.